Эскадра его высочества - Страница 28

— У Фемиды глаза должны быть завязанными, — поклонился Кэйр. — В нужный момент, конечно.

— Да где ж тут поместиться высочеству? — удивился Бурхан, трогая низкий потолок.

Камея рассмеялась.

— Прошу к столу, господа. Рада, что наша компания воссоединяется. К сожалению, Изольда сейчас дежурит в лазарете. Господин Кирш… ну, вы понимаете. А вот господин Кузема, я надеюсь, появится как только его обнаружат в недрах «Поларштерна».

И господин Кузема появился. Стоило Магде Андреевне вынести супницу, как он и появился. Запыхавшийся, всклокоченный, но чрезвычайно довольный.

— Ах, вот оно что! Тайны раскрываются, — пропел он с порога. — Здрасьте, всем! Камея, так вы, значит, прин…

Бурхан показал ему кулак.

— Господа! Только не наступайте мне на ноги. Завели, понимаешь, моду… Лучше намекните, чего нельзя делать. Я же сообразительный!

— Тогда делай вид, что ничего не соображаешь, — сказала Магда Андреевна.

— А, это — пожалуйста. Это я хорошо умею.

— В самом деле. Получается. Ну, садись, милок, садись. А то суп стынет.

* * *

— Я должна перед вами извиниться, господа, — сказала Камея, когда все отдали должное супу.

— За что? — спросил Кэйр.

— За то, что вы оказались на борту «Поларштерна». Спасибо, что не отказались.

— А если б отказались? — спросил Ждан.

— Сидеть бы вам в Семибашенном замке, — сообщил Руперт.

Это прозвучало столь внезапно и противоестественно, словно заговорила статуя.

Бурхан медленно промакнул салфеткой свои усы.

— Правда? — спросил он.

— К сожалению, да, — сказала Камея.

— О, недельки две, не больше, — поспешила успокоить Инджин.

— А как же презумпция невиновности, на незыблемости которой так настаивает его высочество Бернар Второй? — спросил Кэйр.

— Была бы нарушена, — вздохнула Камея. — Господа, вы имеете полное моральное право обижаться и даже чувствовать себя оскорбленными. Однако выхода не было. На карту поставлено столь многое, что требовалось исключить саму возможность случайной утечки информации. Прошу меня понять.

— Вот как… И почему вы решили нам об этом рассказать сейчас?

— Чтобы вы имели представление о степени серьезности дела..

— Простите за прямоту, но не поздновато ли? — спросил Ждан. — Мы ведь уже плывем.

— Нет. Не поздновато. Скоро эскадра будет в Муроме. Это — последнее место, где вы можете изменить свое решение.

— Но… контракты? — спросил Кэйр.

— У меня достаточно власти для того, чтобы их аннулировать и даже выплатить неустойку.

— А как же возможная утечка информации? Вы об этом думали?

— Думала. И тоже прошу извинить меня за прямоту, но после Мурома утечка информации уже не слишком важна. Дальше все будет зависеть от быстроты нашего плавания. Вам же советую подумать, в частности, вот о чем. Практически неизбежен бой с численно превосходящим флотом Покаяны. Быть может, не один бой. Лично я верю в искусство наших моряков, но исключить ничего нельзя.

— Тем не менее вы плывете?

— Я — другое дело. В силу ряда причин у меня нет выбора. У вас он теперь есть.

Молодые люди погрузились в молчание. Магда Андреевна принесла жаркое.

— Ну нет, — сказал Ждан, отрезая здоровенный кусище. — Повидать мурмазеев было бы неплохо. Но если я сбегу, что про меня Виталька Петроу подумает?

Он подумал сам и отрезал от здоровенного кусищи кусок поменьше.

— Да и «Поларштерн» покидать жалко. А ты как, Бурхан?

— Негоже джигитам убегать от опасности, которую не боятся женщины, — ответил эффенди с жутким джангарским акцентом.

Оба посмотрели на Кэйра.

Мэтр отложил вилку, поправил салфетку, вздохнул.

— Кто-то же должен присмотреть за презумпцией невиновности в этой дикой экспедиции.

— Так, — сказал Бурхан. — Франца можно не спрашивать.

— Э, Франц…

Вздохнули все трое.

— Ребята, — сказала Инджин. — Какие вы молодцы…

— Ру-уперт, — нежно позвал Бурхан.

— Да?

— А что, если б мы сейчас отказались? На сколько бы нас тогда засадили?

6. СТРАСТИ МУРОМСКИЕ

...

БУБУДУМЗЕЛУ ГОМОЯКУБО.

КОНФИДЕНЦИАЛЬНО

Обрат Керсис!

Какие меры приняты против выхода в море эскадры Мак-Магона? Когда эта попытка может произойти? Что планируете делать в случае ее успеха? Сообщите мне через Глувилла.

* * *

К половине десятого Стоеросов двор уже порядком обложили. Не так чтобы совсем уж сплошь, но это — пока. Толпа вокруг все росла да росла.

Жгли факелы, покуривали, деловито обсуждали с какого конца начинать, да где бочки с водой приготовить, чтоб на соседей огонь не перекинулся. Для верности еще и большую пожарную бадью с рыночной площади вернули. Все вроде для одного дела собрались. Но разговоры вели разные.

— Сбежал бы, дурак! И нам проще — кровь зря не пускать.

— Да и своей не умываться…

— Не, не сбежит. Свирипелый! И дружки у него под стать. Чай, не одного положат.

— Всех не одолеют. Кто ж против Заповедного выстоит?

— Никто.

— А жалко купчину.

— Да, такой забавник… С моста его турнули, а он — про сапоги… Сапоги, сапога, кричит, не прихватите!

— А во время драки Агафоний крестом его охаживал. Помнишь, Артамошка?

— Медным! Тут, брат, станешь свирипелым.

— Крестом — это против правил, спору нет. Только сам-то Свиристел чего?

— А чего?

— Да когда его сшиб, диакона то есть, ногами ведь пинать взялся.

— Ну, ногами — эдак совсем не годится, конечно.