Эскадра его высочества - Страница 94

Матросы опять захохотали.

— Вот и я так подумал. Гляжу — нет, трубку ишшет. Достал он трубку, в рот засунул. Ну и того. Совсем успокоился раб божий. Висит, понимаешь, над палубой, как ни в чем не бывало покачивается, трубка в зубах, иллюминаторами хлопает, и вроде ничего ему от жизни больше не нужно. Вот я, братцы, и говорю: без трубки в нашем деле никак нельзя, даже невозможно. Хотя и для здоровья вредно.

Тут хохот оборвался.

— Эй, пораненный, ходишь уже? — спросил рассказчик, пожилой усатый матрос.

— Хожу.

— И куда путь держишь?

— На бак, — сказал Иржи.

— На бак? Вот чудо! У вас же в каюте свой гальюн имеется. Прямо у входа, за переборкой. Не знал?

— Буду знать. А на баке что, нельзя?

— Да почему? Раз вышел, то ходи, здоровее будешь. Дыши воздухом! Сам-то одной рукой справишься?

— Справлюсь, — сказал Иржи, краснея.

— Ну, смотри, герр-егер. Медаль не потеряй!

Матросы опять захохотали. Иржи сердито запахнул халат и не ответил.

Прошло довольно много времени, когда он отправился в обратный путь. Насмешливые матросы сидели на старом месте и пели песню. На него внимания не обратили. То ли увлеклись своим занятием, то ли смущать не хотели. Иржи тихо проскользнул мимо и остановился у противоположного борта.

* * *

С берега дул холодный ветер.

На мостике «Поларштерна» шевелилась фигура вахтенного офицера в громоздком плаще. Вверху, на мачтах, что-то поскрипывало, а внизу ритмично плескали волны. Отблески восхода уже украсили ледяные кручи на берегу.

К подножью одного из ледников зачем-то шли люди. Их было много, они растянулись чуть ли не на милю, и, похоже, чувствовали себя неважно, — некоторые пошатывались, опирались на плечи соседей. Они останавливались, разглядывали у себя что-то под ногами, а затем возвращались к берегу и подходили к раскладному столу, за которым сидели чиновники с бумагами. Потом шли в большую палатку с трубой. Из трубы валил дым.

Понять что все это значило Иржи не успел. За его спиной открылась дверь. На палубу вышла Андреевна, а за ней — высокая черноволосая девушка в теплом халате.

— Вот вы где, — сказала девушка.

Иржи недоуменно обернулся. И сразу на него пахнуло чем-то томным и полузабытым. Дождем и целебными травами. Волосами, высушенными на свежем ветру…

Иржи мгновенно вспомнил одну дождливую ночь, речной остров и двери мельницы, к которым он некогда принес больного небесника. Вспомнил, как эти двери открылись и как на пороге появилась вот эта самая девушка. Тогда на ней были мужская рубашка с открытым воротом и брюки для верховой езды.

А потом они встречались еще в Бауцене. Бродили по городу, зашли в университет. Разговаривали. Ужинали в студенческом кабачке, смеялись. А потом, в экипаже, даже целовались… А потом Иржи призвали в армию.

— Снова ночь, и снова вы меня пугаете, сударь, — строго сказала девушка. — Похоже, это становится традицией?

— Вы? Вы? — спросил Иржи. — Здесь? Извините. Никак не ожидал увидеть.

— Не извиню, — нахмурилась Камея. — Кто разрешил вам вставать, господин сержант? Вы находитесь на военном корабле, поэтому извольте спрашивать разрешение у герра старшего доктора. Иначе замерзнете и подхватите пневмонию. Как тот небесник, которого вы спасли. Помните?

— Да, да, конечно. Но я… хорошо себя чувствую.

— Правда?

— Правда. Очень хорошо себя чувствую.

— Очень-очень?

— Очень-очень.

— И все же, милок, ступай-ка ты в постель, — мягко сказала Андреевна. — А то тебя послушать, так получается, что пулевое ранение укрепляет здоровье.

Потом она повернулась к девушке и добавила:

— Вот видишь, иногда возможны и чудеса. А ты не верила!

— Невероятно, — пробормотала Камея. — Просто невероятно…

* * *

Тем временем адмирал Мак-Магон снял очки и свернул морскую карту.

— Благодарю, вас, фон Бистриц. Больше желать нечего. Вы буквально открыли мне глаза на бухту Монсазо.

— Служу Поммерну!

Мак-Магон глянул на него испытующе.

— У меня такое впечатление, что вы не столько служите, сколько дружите с Поммерном.

Майор взглянул на него вопросительно.

— Простите, экселенц?

— Вы не понимаете, о чем я говорю?

— У вашей фразы много значений.

Адмирал понял, что Бистриц не хочет раскрывать свои тайны. Что ж, это было его право. Разведка, она и есть разведка. В отличие от флота, к туману там относятся хорошо. А уж фон Бистриц — это особый случай. Адмирал с легкой досадой прикусил дужку очков. Все-таки с ним, с Уолтером Мак-Магоном, можно быть более откровенным.

— Ладно, это не имеет отношения к делу.

Майор тут же ухватился за слова, позволяющие уклониться от обсуждения нежелательной темы взамен отказа ее обсуждать.

— Намечается еще какое-то дело? — спросил он.

— Да, если вы не против.

На лице майора отразилось секундное замешательство.

— Простите, герр адмирал. Вы сейчас старший военачальник Поммерна в радиусе примерно полутора тысяч миль. Как я могу быть против?

— Барон, в наших отношениях требуется ясность. Кроме того, что вы майор курфюрстенвера…

— Виноват. Здесь я — только майор. И до тех пор, пока не появится возможность вернуться к собственному начальству, я обязан исполнять ваши приказы, герр гросс-адмирал.

— Хорошо, пусть будет так. Это многое упрощает. Скажите, вы наняли бригантину «Аонга» только для рейса на Аборавары?

— Да. Альбанцы не могут открыто воевать с Покаяной.

— Понятно. А возможно ли продлить контракт с капитаном Рикки?